РАЗМЫШЛЕНЦЫ НА ТЕМУ

ПАТРИОТИЗМА

Хафис Шахмаметьев, член Союза журналистов Санкт-Петербурга и

Ленинградской области, член Союза писателей России

         Конец 2019-го года ознаменовался тем, что членам секции художественно-документальной прозы «Союза писателей России» было предложено принять участие в обсуждении статьи Сергея Порохова «Нет такой профессии» и интервью, данного Борисом Орловым журналисту Сергею Емельянову, озаглавленного – «Бой идёт не ради славы» (интервью было напечатано на страницах газеты «Новый Петербург» под другим названием – «Культурная политика в прошедшем, настоящем и будущем времени»).

Материалы многоплановые, но есть одна мысль, пронизывающая как статью, так и интервью – определение патриотизма, как такового на современном этапе развития российского общества. Не секрет в том, что Президент отвёл определённое место патриотизму как одному из слагаемых национальной идее. Однако нагромождение философских рассуждений из прошлого на тему патриотизма как «последнего прибежища негодяев», приходит в противоречие с истинным смыслом патриотического чувства. Нам стоит разобраться в идейном феномене. Итак, восемнадцатый век, Великобритания, времена короля Георга III, канун выборов в нижнюю палату Парламента.  Доктор Самюэлем Джонс публикует эссе «Патриот. Обращение к избирателям Великобритании». Конечно, в первую очередь статья направлена против оппозиции королевской власти. Но автор идёт дальше, даёт определение патриотизму – «Патриот тот, чьей руководящей страстью является любовь к своей стране». Однако с оговоркой, что различает «истинный» патриотизм и «ложный». Тут и всплывает слово «негодяй» как противопоставление. Так в чём же различие? В глазах автора «негодяй» спасения ради собственной жизни, попросту преступник, достойный виселицы, цепляет на себя тогу патриота, чтобы избежать казни, и удостоиться ссылки. На тот момент в Северную Америку даже при том, что на данный момент там идёт Гражданская война. А истинный патриот, пусть даже негодяй, достоин того, чтобы быть избранным в палату представителей.

Такую игру спустя сто лет обрывает американский писатель Амброз Гвании Бирс афоризмом, которым и навёл тень на патриотов на все времена, вплоть до наших дней – «Патриотизм, есть последнее прибежище негодяев». Если учесть, что писатель имел в виду времена Гражданской войны в Штатах, то вполне его современники и разделяли взгляды, так как многие граждане нарождающегося государства были не в ладах с Законом метрополии.

Свою лепту в оттенки патриотизма внесли и русские мыслители и писатели. Так князь Пётр Вяземский в канун Первой мировой войны озаботился «квасным патриотизмом». Опубликовал статью «Письма из Парижа», в которой критиковал гипертрофированное восхваление всего отечественного. Мы помним призывы к литераторам не вводить в произведения иностранные слова, а использовать истинно русские. Например: избавить читателя от внесённого в обиход французского «калоши», обратиться к русским «мокроступам», сапогам, косовороткам.

А вот как на патриотизм, но со стороны власти, смотрел Лев Толстой: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём, есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых отстранение от человеческого достоинства, разума, совести и рабского подчинения себя тем, кто во власти. Так, понимать надо – это отрицание патриотизма, это отрицание патриотизма, который навязывается сверху, и который связан с определённой политикой».  

В политических шоу на телевидении вывели патриотизм совести, патриотизм справедливости. В рамках такого патриотизма по идее власть должна действовать по отношению к народу как «истинный» патриот, требуя такого же отношения и к себе. А каково в жизни, мы с вами хорошо знаем.

И всё же вижу необходимость коснуться темы, ради чего автор выплеснул свою боль в статье об исчезнувшей профессии писателя. Кем был писатель, литератор в недалёком прошлом? Газетный штамп характеризовал как «инженера душ человеческих», призванный формировать, так сказать, в рамках длящейся культурной революции «строителя коммунизма». Иными словами был идеологом существующего на тот момент строя наравне с партийными работниками, секретарями по идеологии на всех уровнях. Автор прав в том, что работники идеологического фронта не бедствовали. Как говорится, кому многое дано, с того многое и спросится. Под убаюкивающим лозунгом: «Мы продолжатели дела дедов и отцов семнадцатого года», на головы обывателя выливались, в буквальном смысле, помои. Какой тут патриотизм, если ты живёшь в стране, виноватой в расстреле безвинных польских офицеров, в которой Генералиссимус повинен в «миллионах жертв», да ещё посмел подписывать руками подчинённых какие-то бумаги с фюрером. Согласен с тем, что были писатели, кто с трибуны Верховного совета пытался защитить правду. Но голос их тонул в хоре депутатов, таких в своё время Иосиф Сталин охарактеризовал, как «красные снаружи, белые внутри». А ныне «красное» сошло, осталось то, что мы называем «либерал». Катынское дело стало лакмусовой бумажкой в одурманивании собственного народа. В 90-м году идеолог Фалин, партийный архивариус, подсунул Горбачёву якобы подлинные документы о событиях начала войны. Затем ТАСС официально выразил версию о причастности тогдашних руководителей и НКВД к ликвидации пленных. Много позже Елена Прудникова и Иван Чигирин в книге «Катынь. Ложь, ставшая историей» привели нестыковки в деле о расстреле поляков. А также Юрий Мухин не оставил камне на камне в официальной версии первого и последнего Президента СССР. Но ведь ложь сработала, кто в угоду партийным бонзам выпячивал Геббельскую версию, кто затаптывал в грязь тех, кому неправда была не по нутру? Да, конъюнктурщики, мнившие себя писателями, литераторами. Армия пропагандистов под крылом главного редактора журнала «Огонёк» Виталия Коротич и члена Политбюро Александра Яковлева договорилась до того, что комиссия в январе 44-го года под председательством Николая Бурденко, главного хирурга страны, после освобождения Смоленска осенью 43-го года занималась тем, что в эксгумированных телах расстрелянных пули советского образца заменяли  немецкими. Но именно эта комиссия дала экспертную оценку времени гибели поляков – осень 41-го года, а не весна 40-го. Фактор времени сработал в обоих случаях – стремительное наступление немцев летом 41-го года на Смоленск под страхом окружения Красной армии не оставляло шансов на «разборки» с пленными. Тем более что уже 30 июля того же года с польским правительством в изгнании был подписан договор о формировании армии из числа польских военнопленных для освобождения самой Польши. Какой был смысл ликвидировать целую будущую дивизию? Немцы использовали пленных на ремонтных дорожных работ, а когда Красная армия подступила к Смоленску, гений-изувер Геббельс и предпринял эксгумацию тел. Но не все успели вскрыть могилы, остался один нетронутый раскоп, который обнаружила комиссия Николая Бурденко. Здесь и вскрылась главная неточность – согласно правилам содержания военнопленных на территории СССР никому из арестантов не полагалось носить знаки отличия и награды. В скрытых же немцами раскопах тела офицеров в погонах, некоторых «большевики» уложили в могилы с наградами на груди. Одна из свидетельниц заметила: «В глаза бросается немецкая аккуратность, края могил не рваные, выкопаны под «шнурок», и тела лежат в ряд, штабелями». Вообще-то тогдашним руководителям стоило задуматься, чего ради немцы, ненавидевшие поляков, считающие их недочеловеками, озаботились судьбой горстки военнопленных на фоне того, что в печах сжигали миллионы?

Но ещё больший урон имиджу страны могильщики и очернители Советов нанесли якобы рассекреченным протоколом к Пакту Молотова-Риббентропа. Оригинал протокола почему-то не нашёлся, тот же Фалин представил копию. Такая вот странность, единственный раз за всю свою политическую карьеру Молотов подписал документ латиницей. Разгадка простая – на момент обнародования фальшивки, Вячеслав Молотов ещё здравствовал, и мог при случае спокойно разоблачить фальшь. Есть косвенные свидетельства: автор книги «Сто сорок бесед с Вячеславом Молотовым» Феликс Чуев на протяжении многих лет был частым гостем в доме бывшего министра. Почти всякий раз хозяину задавал вопрос: «Так было ли подписано с немцами секретное приложение к Договору о ненападении?» И каждый раз в полном уме и здравии Вячеслав Молотов отвечал: «Не было никакого секретного протокола. Сам Пакт был опубликован». Кстати, его внук, Вячеслав Никонов, известный тележурналист и политик, точно также «пытал» своего деда и получал тот же ответ.

Сейчас мы пожинаем плоды предательской деятельности тогдашней руководящей верхушки. Запад стоит на том, что в развязывании второй Мировой войны СССР повинен также, как и Германия, и что «междусобойчик» двух тоталитарных режимов вылился в многомиллионные жертвы. Здесь и обнаруживается водораздел между «истинным» и «ложным» патриотизмом. Одни пытаются изобличить вселенскую ложь, другие принимают фальшивки за истину. Что поделать – общее у них безграничная любовь к Родине, но под разным углом зрения.

Надо отметить ещё один немаловажный факт – из Конституции Российской Федерации убрана статья о наличии государственной идеологии. Следовательно, упразднены и работники, её обслуживающие, в том числе и писатели. Для них оставлена отдушина в виде общественных организаций, а творчество, как вид коммерческой деятельности, задвинуто на «задворки» налоговых дебрей. Однако свято место пусто не бывает. Марксистко-ленинскую идеологию похоронили, получили идеологию потребительства. Ушли от бесклассового общества, получили расслоение граждан, сравнимое с предреволюционной Россией 17-го года. Философы ещё не дали определения классам современного общества. Но мы уже слышим в свой адрес «макарошки», «быдло», государство никому, ничего не должно». Анатолий Чубайс однажды проговорился: «То, что нам дали чековые фонды, забрать сможете только через кровь». Нам предрекают очередную революцию? Попытка цветной уже была. И всё же, в Конституции РФ есть положение о том, что наше государство носит социальный характер. Раз так, значит, есть и «идеология социального государства». Но не выстроена структура, отвечающая за обслуживание именно такой идеологии. Так, её и надо выстраивать, писатели в данном случае могут стать одним из столпов, скрепы, если хотите. В Послании Президента оговорены приоритеты  ближайших  лет. Одно из главных направлений выражено поправками в Конституцию чисто социального характера. А это большой шаг к тому, чтобы «идеология социального государства» приобрела явные черты. Но писателям необходима помощь государства. Как она выстроится, надеюсь, разрешится в недалёком будущем. Но, что необходимо сделать сейчас. Литературные конкурсы, в которых принимает участие государство в качестве организатора, необходимо переориентировать с коммерческих рельсов, на общественные. То есть, заявки принимать не от издательств, а от писательских организаций. По аналогии с фондом кинематографии при министерстве Культуры, который пополняется прокатчиками фильмов, создать Литфонд, который пополнять взносами из бюджета и с каждого издания книги в один процент даже и с выпуска в частном порядке. Писательские союзы, творческие организации, выдвинувшие своих членов на соискание премий и завоевавшие места, награждаются поддержкой государства. Таким же образом, как и партии, вошедшие в Думу. Будут ли взносы из Литфонда или из бюджета, вопрос чисто технический. Выстроенная структура позволит отсеивать трескотню лжепатриотов. На мой взгляд, нынешний министр Культуры заняла пост благодаря одной лишь фразе, высказанной соискателю денег на производство документального фильма к юбилею русофоба Макаревича: «Денег на чествование мрази не дам».

В новейшей истории России, тогда СССР, принималась «Сталинская Конституция» общенародным обсуждением. Подано было около ста тысяч поправок, многие вошли в текст документа. В тридцатые годы прошлого столетия общество было другим, стремилось закрепить в документе прямого действия успехи в строительстве социализма. Ныне поправки в Конституцию обсуждает утверждённая правительством комиссия. Обновлённый текст народу предлагается утвердить голосованием. Хорошо это или плохо, трудно судить, время покажет. Есть надежда, что комиссия не замкнётся сама на себя, будет прислушиваться к голосам общественных деятелей. А они через телевидение предлагают – артист Калягин, искусствовед Пиотровский: «Культуру во всём её многообразии считать уникальным наследием. Государству следует не только охранять культуру, но и всемерно оказывать помощь». Дай Бог, к поправке прислушаются, войдёт в текст Конституции. Однако хочется верить, что защита наследия пойдёт дальше таблички на обветшалом фронтоне архитектурного ансамбля «памятник охраняется государством». А поддержка деятелям культуры, писателям в том числе, станет обязанностью государства. Вполне возможно и в том варианте, описанном выше.